Ант Скаландис - Спроси у Ясеня [= Причастных убивают дважды]

Они похоронили мать в восемьдесят втором, в самом конце мая. Лето прошло в каком-то душном московском кошмаре. Ни Сергей, ни Катя не смогли поехать отдыхать. Не смогли позволить себе. Сергей отчаянно тренировался и с лихорадочной скоростью переводил какую-то муру для «Иностранки». Катюха рвалась корреспондентом в Афганистан. К счастью, ее не пустили. Очевидно, просто по возрасту.

Потом наступила осень. И на них внезапно свалился одногруппник Сергея по геологоразведочному — сомалиец итальянского происхождения Джованни. Он не хотел дорого платить за гостиницу и надеялся остановиться у Сергея, помня о его большой квартире в самом центре Москвы. Надежды сомалийца оправдались. Собственно, в институте они не были такими уж друзьями, но теперь нашлась уйма общих интересов, к тому же Джованни пришел в полнейший восторг от малинского итальянского, а Катя худо-бедно разговаривала с ним по-английски, так что он мог совсем не напрягаться, вспоминая нелюбимый русский. В общем, к моменту отъезда в свою Африку Джованни пообещал им обоим сделать приглашения и принять у себя, да не в Сомали, а под Неаполем, на вилле своего дяди, где он традиционно проводил каждый декабрь, включая рождественскую неделю.

Сергей не очень верил в эту авантюру (кто их выпустит за границу для частного визита в капстрану!), но приглашение пришло невероятно быстро, и Сергей первым пошел узнавать свои права и обязанности. Начал, разумеется, с комитета ВЛКСМ. Секретарь Рафик Хаматнуров удивленно поднял брови, присвистнул, помолчал с полминуты, покачиваясь на носках, и наконец попросил прийти на следующий день сразу в партком. Был ли Рафик внештатным сотрудником Лубянки, Малин так и не узнал. Скорее всего — да, но разве стоило выяснять такую ерунду спустя годы? Тогда же очевидно было одно: с этим ведомством он знаком, причем неплохо. В парткоме, помимо секретаря и его первого зама, Сергея поджидали еще двое в похожих костюмах и с похожими лицами. Не слишком скрывая свою профессиональную принадлежность, они сразу представились как лейтенант Зубарев и майор Потапов. Вначале Зубарев долго и нудно зачитывал статьи каких-то законов, из которых абсолютно невозможно было понять, можно-таки простому советскому человеку ехать за границу навестить друга или нельзя? Затем Потапов коротко и просто объяснил, что вопрос о гостевом выезде будет, конечно, рассмотрен, однако на бюро райкома его все равно зарубят без лишних объяснений, более того, общение с подозрительным иностранцем, разумеется, не пойдет Малину на плюс и так или иначе скажется на его дальнейшей учебе и карьере. Потом опять заговорил лейтенант. Он сообщил, что в принципе можно оформить эту поездку как внеочередную языковую практику для студента Малина, причем довольно быстро и, ну, скажем, к началу декабря подготовить все документы. И добавил:

— Правда, очень желательно, чтобы такая поездка принесла пользу не только вам.

Сергей опять ничего не понял, и опять майор Потапов с пролетарской прямотой разъяснил:

— Мы просим вас об услуге за услугу. Бах! Словно взрыв в мозгу. Его же вербуют! И Сергей залепетал пересохшими враз губами:

— Какая услуга? Что я должен буду делать? Когда?

— Не торопитесь, товарищ Малин, вот вам адрес, приходите завтра к четырем. А товарищ Кизилов, — майор кивнул на партсекретаря, — полностью нас поддерживает и хочет вам помочь. Правда, товарищ Кизилов?

Уже в дверях майор окликнул Малина. Непривычно, по имени-отчеству:

— Да, Сергей Николаевич, а вы читали такую книжку… Господи, всегда забываю этого автора! Как же его… А! Джордж Оруэлл «Восемьдесят четвертый год».

— Нет, — едва слышно выговорил Малин. — Не читал.

— А любопытная, между прочим, книжица… Ну ладно, идите.

«Вот и все, — думал Сергей, закуривая взятую у кого-то сигарету, хотя вообще-то не курил. — Вот и все. Мечты сбываются, но совсем не так, как нам хотелось бы. Совсем не так. О Боже, как противно, когда тебе не оставляют выбора! Либо ты для нас сделай работку, либо мы тебя пустим в „разработку“. И как он это изящно про Оруэлла ввернул! Неужели все знают? Или это обычный блеф? А какая, впрочем, разница? За что посадить — всегда найдут. Успокойся. Бегать от них глупо, просто бессмысленно. Вперед, Малин, начинай свою гэбэшную карьеру! Ты же сам этого хотел. Майор тебе не понравился? Так он и не должен нравиться. Ты что, на нем жениться собрался? Ты идешь на войну. Выше нос, Малин. Вперед: на Лубянку и дальше — в солнечную Италию!»

Но идти ему пришлось не на Лубянку. В тот момент он даже на адрес не посмотрел, а это оказалась простая квартира на Ордынке. Была ли это квартира Потапова, и Зубарева, или просто конспиративная квартира, он так и не узнал, но встретили они его снова вдвоем. И за чашкой чая очень спокойно объяснили, что пока его задача будет предельно скромной: запомнить телефон и адрес в Неаполе, встретиться с тамошним агентом-итальянцем, передать маленький пластиковый контейнер и все. Ну а попутно прозондировать — очень осторожно! — этого Джованни на предмет дальнейшего использования. По приезде написать отчетец. Подробный. Обо всем. И если Сергею в Италии понравится, ему организуют следующую поездку по линии института или по линии Союза писателей — неважно. В общем, дальше ему самому решать. Остается он студентом иняза, никаких погон ему никто пока не вешает. Подписку о неразглашении государственной тайны дать придется. А в остальном живи, как жил. Впрочем, если все пройдет гладко, могут взять его в разведшколу. Языки там дают получше, чем в инязе, а переводами литературными он может продолжать заниматься, даже должен. Ведь разведчик — это всегда вторая профессия. Это, строго говоря, вообще не профессия — это призвание, это стиль жизни. Вот такой примерно шел разговор. Были, конечно, и вопросы.

— А Катю можно, взять с собой?

— Конечно, можно, даже нужно. У вас простой гостевой визит.

— А если обыск на границе?

— Досмотр? Это смотря где. На нашей — звоните нам. А на итальянской — валяйте дурака: я не я, и контейнер не моя. Но досмотра не будет. Не будет. Не накручивайте себя.

— А если срочная информация?

— Передавать только через того же агента. К советскому посольству в Риме близко не подходить. Желательно вообще никаких контактов с советскими на территории Италии.

В общем, Сергея увлекла эта игра. Вдруг показалось, что это просто еще одно хобби, которое тоже можно будет бросить в любой момент. А еще он вспомнил Свифта, и Лоуренса Аравийского, и Джона Ле Карре. Поэт-разведчик — как это красиво! И только уже на улице его вдруг словно обожгло: он подумал о Пятом управлении КГБ и о спецпсихушках. В голове все смешалось.

Он шел сквозь холодный накрапывающий дождик, сквозь липкую мутную темноту неосвещенного переулка и в пятый, в пятнадцатый раз тупо повторял свое нелепое четверостишие:

И будут ежики скакать,Поэты все уйдут в охранку,Алмазы станут выпекать,А булки отдавать в огранку…

Катюхе он ничего не сказал. Это было первое испытание на соблюдение конспирации. И пока он решил играть по правилам. Они оба успели собрать характеристики, получить рекомендации, пройти райком, оформить паспорта и визы — успели все до декабря. Совершенно не было ощущения, что им кто-то помогает. Билеты заказали на двенадцатое число. А пятого Катя поскользнулась и сломала ногу. Сергей, продолжая играть роль, сказал, что, значит, он тоже никуда не поедет. Катя плакала, но умоляла его ехать:

— Ты что, дурак?! Ты полный идиот! — говорила она. — Ведь такого шанса больше никогда не представится.

Она и не догадывалась даже, насколько была права. Кто ж мог знать, какой именно шанс представлялся Сергею. Этого не знал даже майор Потапов. Еще никто, никто в целом свете не знал, куда заведет Сергея Малина Катина сломанная нога.

Шесть лет спустя, когда они уже вместе работали в службе ИКС, Сергей любил повторять:

— Какое счастье, что ты тогда сломала ногу!

— Дурак! — неизменно отвечала Катюха. — Тебе бы такое счастье.

«Наверняка она вспомнила этот шутливый диалог теперь, в девяносто пятом, когда Верба или, может быть, Тополь сообщили ей о смерти брата. Наверняка», — подумал я, отложив огромную папку малинского досье.

Собственно, никакое это было не досье — скорее литературный архив, собрание разрозненных мемуаров, написанных самим Ясенем, Катей, Тополем, Вербой, Кедром и какими-то пока неизвестными мне Александром Кургановым, Алексеем Ивлевым, а также еще целой компанией древовидных личностей. Все эти материалы с грифом «top secret» предоставили мне в штаб-квартире Британской службы внутренней безопасности МИ-5, и я читал их, не вынося из служебного помещения, каждый день по нескольку часов, чтобы как можно лучше вжиться в образ моего героя.